Павлютенкова Марианна Юрьевна - доцент кафедры политологии и политического управления Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации, кандидат политических наук.
"Попытки в полной мере осознать все грани понятия информационной войны напоминают усилия слепых, пытающихся понять природу слона: тот, кто ощупывает его ногу, называет его деревом; тот, кто ощупывает хвост, называет его канатом и так далее. Можно ли так получить верное представление? Возможно, слона-то и нет, а есть только деревья и канаты. Одни готовы подвести под это понятие слишком много, другие трактуют какой-то один аспект информационной войны как понятие в целом..." (см.: Libicki М. What is Information War? Washington, 1995).

По мнению известного американского футуролога Э.Тоффлера, развитие науки и техники осуществляется рывками, в его терминологии - волнами.

Первая волна, которую он назвал "сельскохозяйственной цивилизацией", прокатилась 10.000 лет назад. Она сломала первобытно-общинные формы самоорганизации, привела к разделению труда и созданию иерархических организационных структур.

Вторая волна - "промышленная цивилизация", которая началась 300 лет назад, создала "самую могучую, сплоченную и экспансионистскую социальную систему, равной которой мир еще не знал" (Тоффлер Э. Третья волна.
М., Aст, 1999. стр. 54.).

Третья волна, начавшаяся в середине 50-х годов ушедшего столетия, связана с так называемым "информационным взрывом", т.е. лавинообразным ростом информации, в результате которого человек оказался не в состоянии справиться с ее объемом без помощи новых информационных технологий. Поэтому третья волна, в которую вступило человечество, была названа технологической цивилизацией.

Каждая из волн имела свою экономику, свои социальные и политические институты, культуру, свои средства коммуникации, а также свой способ и характер ведения войны.

Связывая смену волн со сменой типов войн, Т. Червинский отмечает: "Войны "первой волны" велись за землю, волны "второй волны" - за способность физической продуктивности; возникающие войны "третьей волны" будут вестись за доступ к знаниям и контроль над ними.

Поскольку "формы боевых действий" любого общества следуют за "формами создания благосостояния" этого общества, то войны будущего будут в основном, но не только, "информационными войнами"(см.: Czerwinski T.J. The Third Wave: what the Tofflers never Told You // Strategic Forum, N72. April 1996).

Понятия, используемые для определения и изучения информационных войн,порожденных "технологической волной", еще не устоялись, что создает множественность трактовок этого термина.

Что же такое информационная война и откуда произошло это понятие?

Информационное воздействие как таковое существовало всегда. В давние времена в качестве первых информационных атак использовались, например, мифы. Так, войска Чингисхана шли вслед за рассказами об их невероятной жестокости, что в сильной степени подрывало моральный дух противников. Психологическая установка на сопротивление, защиту отечества и победу поддерживалась также и соответствующей идеологией и воспитанием. (Еще древние греки говорили: "Красна и сладка смерть за Отечество" (Гораций, 25, 105); "Сила и слабых мужей не ничтожна, когда совокупна" (Гомер 22, 252) и т. п.).

Существенная зависимость современной цивилизации от информационной составляющей сделала ее гораздо более уязвимой. "Быстродействие и широкое распространение информационных сетей многократно увеличило мощь именно информационного оружия. Дополнительно влияет на ситуацию и принятая сегодня модель общества как принципиально открытого, что предполагает гораздо больший объем разнообразных информационных потоков, чем в случае закрытого общества.

Впервые термин "информационная война" появился в наше время, в середине 80-х годов XX в. в связи с новыми задачами Вооруженных сил США после окончания "холодной" войны и явился результатом работы группы американских военных теоретиков в составе Г.Е. Экклз, Г.Г. Саммерз и др. В дальнейшем термин начал активно употребляться после проведения операции "Буря в пустыне" в 1991 г. в Ираке, где новые информационные технологии впервые были применены в военных целях.

Информационная война происходит из новых подходов к применению информации, определению ее роли и места в обществе. Две принципиально различные сферы функционирования информации - гуманитарная и техническая - задают два варианта трактовки термина "информационная война".

В гуманитарном смысле "информационная война" понимается как те или иные активные методы трансформации информационного пространства. В информационных войнах этого типа речь идет об определенной системе (концепции) навязывания модели мира, которая призвана обеспечить желаемые типы поведения, об атаках на структуры порождения информации - процессы рассуждений.

В информационном обществе, на пороге которого стоит прогрессивное человечество в канун нового века и тысячелетия, жизненные стандарты не навязываются силой, а умело пропагандируются и распространяются с помощью новых технологий, так называемых "мета-технологий". Основным объектом воздействия "мета-технологий" является массовое сознание.

"Постоянная адаптация массового сознания к формам воздействия на него вызывает объективную необходимость постоянного же обновления самих форм. Без получения обновленных технологий, которые появляются сначала в стране-лидере, а уже затем тиражируются в остальных странах, массовое сознание обществ, использовавших эти технологии воздействия на него, начнет выходить из-под контроля государства" (см.: Делягин М.Г. Мир для России, каким он нам нужен и что мы с ним можем сделать. Краткое изложение открытой части аналитического доклада Института проблем глобализации. 1999// www.ccsis.msk.ru/russia/l/deljagin.htm).

Опыт показывает, что современные СМИ, электронные в первую очередь, формирующие информационное пространство сегодня, оказываются технологически оптимальным способом воздействия на массовое сознание.

Новый статус информационного пространства и общественного мнения, характерный для конца XX в., активно используется во внешней политике.

Оказалось возможным достижение военно-политических целей посредством формирования общественного мнения.

Например, американские аналитики говорят о медиа-войне, которая создает очень сильный временной прессинг на лиц, принимающих решения, не оставляя времени для консультаций и анализа последствий принимаемых решений. Следовательно, теперь противник может достигать своих целей не только военными методами, но и чисто гражданскими.

Каждое общество для самосохранения использует релевантные информационные режимы.

Так, бывший Советский Союз ограничивал возможности внешних коммуникаций, видя в них опасность сохранения строя. Запад же, напротив, настойчиво требовал культурных обменов, по которым, в результате, и приходила губительная для СССР информация.

Учитывая отрицательный опыт своей истории, Россия в последние годы активно изучает возможности информационных технологий по установлению военно-политической стабильности. Следует добавить, что наша страна начала активно проводить информационные атаки и на своей территории, вызванные противостоянием и противопоставлением олигархов, в результате чего на страницах современных российских СМИ появился и стал привычным термин "информационная война".

Следует заметить, что СМИ трактует этот термин в основном как "слив компромата", чему в немалой степени способствует и появление нового средства массовой телекоммуникации - компьютерной сети Интернет, которая идеально подходит не только для неконтролируемого распространения компрометирующих материалов, но и для вброса в общество нужной и своевременной информации, которую печатные и электронные СМИ смогут затем тиражировать. Именно глобальная сеть Интернет открывает возможность рассмотрения понятия "информационная война" с другой позиции - технической.

Существует довольно много разных определений информационной войны и с технико-технологической точки зрения. В коридорах Пентагона бродит, например, такое шутливое определение: "Информационная война - это компьютерная безопасность плюс деньги".

Прежде чем всерьез анализировать различные определения информационной войны с технической точки зрения отметим одно ее важное свойство, имманентно ей присущее:

ведение информационной войны никогда не бывает случайным или обособленным, а подразумевает согласованную деятельность по использованию информации как оружия для ведения боевых действий - будь то на реальном поле брани, либо в экономической, политической, социальной сферах. Поэтому в качестве первого, наиболее общего определения информационной войны предложим следующее:

"Информационная война - это всеобъемлющая целостная стратегия, обусловленная все возрастающей значимостью и ценностью информации в вопросах командования, управления и политики" (см.: Завадский И.И. Информационная война - что это такое?).

Поле действия информационных войн при таком определении оказывается достаточно широким и охватывает следующие области:

1) инфраструктуру систем жизнеобеспечения государства - телекоммуникации, транспортные сети, электростанции, банковские системы и т. д.;
2) промышленный шпионаж - хищение патентованной информации, искажение или уничтожение особо важных данных, услуг; сбор информации разведывательного характера о конкурентах и т. п.;
3) взлом и использование личных паролей VIР-персон, идентификационных номеров, банковских счетов, данных конфиденциального плана, производство дезинформации;
4) электронное вмешательство в процессы командования и управления военными объектами и системами, "штабная война", вывод из строя сетей военных коммуникаций;
5) всемирная компьютерная сеть Интернет, в которой, по некоторым оценкам, действуют 150.000 военных компьютеров, и 95% военных линий связи проходят по открытым телефонным линиям. Какой бы смысл в понятие "информационная война" ни вкладывался, оно родилось в среде военных и обозначает, прежде всего, жесткую, решительную и опасную деятельность, связанную с реальными боевыми действиями. Военные эксперты, сформулировавшие доктрину информационной войны, отчетливо представляют себе отдельные ее грани: это штабная война, электронная война, психотронная война, информационно-психологическая война, кибернетическая война и т. п.

В общем плане военные подходят к информационной войне так, как это сформулировано в Меморандуме N30 (1993 г.) заместителей Министра Обороны и Комитета начальников штабов Вооруженных Сил США. Под информационной войной понимаются "действия, предпринимаемые для достижения информационного превосходства в поддержке национальной военной стратегии посредством воздействия на информацию и информационные системы противника при одновременном обеспечении безопасности и защиты собственной информации и информационных систем". Основными формами ведения технической информационной войны являются радиоэлектронная борьба, война с использованием средств электронной разведки и наведения, нанесения удаленных точечных ударов с воздуха, психотронная война, борьба с хакерами, кибернетическая война.

Одним из примеров технических средств ведения информационной войны является глобальная разведывательная сеть "Эшелон", разработанная в США и способная перехватывать поток радиоэфира во многих диапазонах частот. Специальные мощные компьютеры позволяют фильтровать по ключевым словам всю перехваченную информацию,обрабатывать и хранить в банках данных.

Созданная в США в том же 1993 г. Комиссия по безопасности, объединившая представителей Министерства Обороны и ЦРУ и исследовавшая проблематику информационных войн, пришла к выводу, что вторжение в информационные системы и сети - это важнейшая угроза безопасности в этом десятилетии, и, вероятнее всего, что в следующем столетии сети передачи данных превратятся в поле битвы будущего. Информационное оружие, стратегию и тактику применения которого еще предстоит тщательно разработать, будет использоваться с "электронными скоростями" при обороне и нападении. Информационные технологии позволят обеспечить разрешение геополитических кризисов, не производя ни одного выстрела.

Американская комиссия также отметила: "Наша политика обеспечения национальной безопасности и процедуры ее реализации должны быть направлены на защиту наших возможностей по ведению информационных войн и на создание всех необходимых условий для воспрещения противоборствующим США государствам вести такие войны".

(Цыганков В.Д., Лопатин В.Н. Психотронное оружие и безопасность России. М., СИНТЕГ, 1999. стр. 15).

В качестве иллюстрации сказанного можно привести пример памятной всем недавней войны в Югославии, где наземная группировка альянса, развернутая в Албании и Македонии, была в 20 раз меньше по численности, чем в войне с Ираком. Но за 78 суток воздушно-морской наступательной операции авиация НАТО совершила 35 тыс. боевых вылетов, нанося целенаправленные точечные удары. Впервые были применены управляемые авиабомбы с наведением по сигналам космической навигационной системы НАВСТАР и другие новейшие системы оружия и боевого обеспечения (см.: Слипченко В.И. В третьем тысячелетии мир ожидают совсем другие войны // Независимое военное обозрение. N 8, 2000).

В результате почти вся инфраструктура экономики Югославии оказалась разрушенной, материальный ущерб составил около 100 млрд. долларов, произошла смена политической власти в Югославии. Президент С. Милошевич, отставки которого добивался Запад, был переизбран "демократическим" путем и продан Международному Трибуналу в Гааге. Политические цели стран НАТО в отношении Югославии были достигнуты.

Однако специалисты американского Института компьютерной безопасности считают, что информационная война, в конечном счете, нацелена на мировую экономику. А потому в Университете национальной обороны в Вашингтоне создана специальная группа студентов с целью подготовки специалистов по ведению компьютерной войны. Их основное оружие - клавиатура, с помощью которой они на расстоянии смогут вывести из строя неприятельские коммуникации, манипулировать средствами информации и связи, разрушать финансовые системы.

Следовательно, цели информационной войны совершенно иные, нежели войны в общепринятом понимании: не физическое уничтожение противника и ликвидация его вооруженных сил, не уничтожение важных стратегических и экономических объектов, а широкомасштабное нарушение работы финансовых, транспортных, коммуникационных сетей и систем, частичное разрушение экономической инфраструктуры и подчинение населения атакуемой страны воле страны-победителя.

Более того, в эпоху информационных войн планы боевых операций разрабатываются военными вместе с гражданскими специалистами, причем нередко последние играют ведущую роль в этом. Впервые вооруженные силы оказались вынуждены вначале овладевать новыми информационными технологиями, а уже потом изыскивать пути их использования.

В эпоху информационных войн вводятся новые понятия, одним из которых стало понятие глобального информационного окружения. Именно оно влияет на формирование военных и политических решений, поскольку успевает освещать их в приближенном к реальному масштабу времени.

В качестве примера можно привести деятельность телекомпании CNN, демонстрирующей войны в реальном масштабе времени. Американские официальные военные документы подтверждают это:

"Глобальное информационное пространство является таким важным источником информации, что его следует принимать во внимание во всех будущих военных операциях". (см.: Concept for Information Operations. TRADOC Pamphlet 525-69. 1 August 1995).

Однако, по мнению Дж. Штейна, в формирующемся информационном обществе США не смогут успешно противостоять своему противнику в информационной войне по следующим причинам:

1) поскольку США являются открытым обществом, они уязвимы из-за невозможности вводить жесткие методы контроля над информационными сетями;
2) неясны политические и юридические аспекты информационных войн;
3) американский плюрализм не позволяет выработать единую политику в области стратегии информационных войн;
4) при любом техническом развитии конечной целью информационных войн остается человек, но вряд ли имеющиеся исполнительные структуры обладают достаточно образованными людьми, чтобы повлиять на смену дискурсов в другой стране.

Все это лишний раз свидетельствует о специфичности проблематики информационных войн, связанной с особенностями ее объектов - информации и человека.

Подобное положение дел в США дает России шанс осознать существующую реальную угрозу информационной и, как следствие, национальной безопасности и предпринять соответствующие меры по защите информационной инфраструктуры и информационного пространства государства.

В этой связи приобретают особую актуальность проблемы правового характера, решение которых должно определить соотношение между свободой слова и секретностью, открытостью глобального информационного пространства и вопросами информационной безопасности государства, защитой информационных систем от внешних атак.

Вопросы правового регулирования информационной сферы в России еще ждут своего решения.

Важным шагом в этом направлении стало принятие 9 сентября 1999 г. Доктрины информационной безопасности Российской Федерации. Документ представляет собой" совокупность официальных взглядов на цели, принципы и основные направления обеспечения информационной безопасности Российской Федерации".

Доктрина развивает Концепцию национальной безопасности Российской Федерации применительно к информационной сфере и служит основой для формирования государственной политики в области обеспечения информационной безопасности России. В документе особо подчеркивается, что информационная сфера является системообразующим фактором жизни общества.

Национальная безопасность Российской Федерации существенно зависит от обеспечения информационной безопасности, под которой понимается состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства", и по мере развития технического прогресса эта зависимость будет возрастать.

Одним из основных источников угроз информационной безопасности России в Доктрине справедливо рассматривается

"разработка рядом государств концепций информационных войн, предусматривающих создание средств опасного воздействия на информационные сферы других стран мира, нарушение нормального функционирования информационных и телекоммуникационных систем, сохранности информационных ресурсов, получение несанкционированного доступа к ним".

Для защиты государства от таких угроз в документе определяются основные элементы, функции и организационная основа системы обеспечения информационной безопасности Российской Федерации.

Несмотря на специфический язык документа и недостатки, хлестко прокомментированные прессой и аналитиками после опубликования, в нем затрагивается широкий круг проблем, связанных с состоянием и первоочередными задачами обеспечения информационной безопасности России, выработкой государственной политики, международным сотрудничеством в этой сфере.

Рамочный характер позволяет развивать отдельные положения документа более детально, с учетом быстро меняющегося информационного окружения.

На пороге информационного общества мощный и качественно новый информационный поток создает новую реальность, на которую необходимо реагировать.

Одним из специфических проявлений этой реальности является то, что происходящие в ней информационные войны не только усиливают более развитые страны, но и дают шанс стать на равных странам бывшего второго и третьего мира, что связано с асимметричным характером информационного оружия, позволяющего любому государству в критический момент быть наравне с самым сильным.

Применение информационного оружия при этом оказывается наиболее адекватным ответом на чужие агрессивные действия. России нужно успеть активно включиться в этот процесс, ведь в сфере высоких технологий наша страна обладает большим потенциалом.

История системы ДЭИР (дальнейшего энергоинформационного развития) началась в 1982 году, когда в мой кабинет, расположенный в административном здании иследовательского комплекса одного из военных городков под Екатеринбургом, тогда еще Свердловском, заглянул экстрасенс Петр Келдоровский, ходивший в то время в чине полковника, и окольными путями принялся вызнавать, нет ли у меня желания оставить проект, которым занималась моя группа. У меня как раз были свои причины задуматься над его предложением, и связаны они были с сутью разрабатываемого проекта.

Теперь об этом гораздо проще говорить, чем в те годы, но и сейчас я чувствую неясную тревогу, запечатлевая на бумаге слова «психотронное оружие». Это и был проект моей группы, немного «полусерьезный» в глазах ортодоксальных военных и поэтому не закрытый всеми возможными грифами по всей строгости закона (хотя, я знаю, существовала еще одна группа, работавшая в Москве над аналогичной тематикой в обстановке строгой секретности, а посему детали мне неизвестны).

Что такое «психотронное оружие», оно же официально прекращенный проект СС 0709 «Дружба»? О нем понаслышке писали многие — от маститого экстрасенса-гипнотизера Кандыбы до разнообразных авторов популярных статей. Суть его состоит вот в чем: целенаправленное воздействие экстрасенса (или группы людей) может вызвать в сознании человека (или их группы) изменения, которые окажут влияние на их поведение. Например, если у восточного диктатора, занятого переговорами с соседом, появится непрерывная головная боль (или головокружение), то, вероятнее всего, переговоры не будут доведены до конца или не принесут желаемого результата. Если тот же диктатор ощутит агрессию и обиду, то результат переговоров будет прямо противоположный. Если летчик военного самолета заснет за штурвалом, то, понятно, ничего хорошего из этого не получится. Если в критический для страны момент глава государства будет пребывать в нерешительности и действия оппозиционеров тоже не будут отличаться уверенностью и последовательностью, то власть попадет в третьи руки.

Кроме того, согласованное воздействие группы экстрасенсов-силовиков может вызвать, скажем, сердечный приступ у престарелого главы государства или стимулировать развитие рака у человека помоложе. А что может сделать телекинетик с межконтинентальной ракетой! Ну, а о таких простейших вещах, как создание неразберихи и атмосферы ненависти в семье государственного деятеля с целью отвлечь его внимание от более важных проблем, и говорить не стоит. Лаборатории, занимающиеся психотропными программами, есть в каждом государстве и являются неотъемлемой частью разведывательно-диверсионных учреждений.

Вот такими разработками и занималась моя группа, когда ко мне пришел Келдоровский. Я уже начинал уставать от проекта, который беззаветно «тащил» по заказу партии и правительства несколько лет. Не только и не столько потому, что испытывал колебания морального характера, — я и тогда считал и сейчас убежден в том, что наша страна находится под непрерывным давлением других государств, инстинктивно боящихся сильных русских. Страну, чтобы ее не разворовали и не сделали чьим-то сырьевым придатком, нужно защищать.

Нет, меня утомило другое: во-первых, работа с чрезвычайно неуравновешенными людьми — природными экстрасенсами (видели бы вы истерики, что ежедневно закатывала группа телепатов!), во-вторых, непрерывное давление со стороны аналогичных групп противника (головные боли, непонятные и неприятные события, необходимость все время проверять готовность антителепатов, поддерживающих защиту...). Да и сам проект остановился в развитии. От нас все время требовали немедленных результатов, нам же были необходимы долгие и планомерные исследования. Короче говоря, Петр уже знал мой ответ. Мне хотелось уйти из проекта «Дружба».

Я принял предложение возглавить административную часть нового проекта. После сдачи дел, отсылки контейнеров на новое место, положенного отпуска, который прошел на редкость в удовольствие — еще бы: никаких проблем по работе! — я начал принимать дела в поселке под Новосибирском.

Новый проект назывался «Пастырь» и выполнялся по заказу непосредственно ЦК КПСС. Суть его была изложена всего на нескольких десятках листков — поразительная краткость по сравнению с сотнями папок проекта «Дружба» — и сводилась к следующему.

В условиях падения патриотичности советского народа высшее партийное руководство озаботилось проблемой выдвижения из своих рядов лидера. Это могло исправить ситуацию — такой человек, как Сталин, Ленин или Гитлер, воздействующий на массы не авторитетом своего поста, но личной харизмой, был бы способен объединить страну. Конечно, если бы ему помогали такие же сильные функционеры, которые проникали бы в самые души людей, чьего приказа невозможно было бы ослушаться. Да, это могло бы исправить положение дел в стране и восстановить пошатнувшийся авторитет партии.

В нашу задачу входила разработка системы приемов, при помощи которых один человек мог бы управлять многими — но так, чтобы те ничего не заподозрили.

В принципе, задача была вполне выполнимой и не слишком отличалась от разработок проекта «Дружба». Практически любой из моего прежнего проекта был способен применить такие приемы на практике (разумеется, кроме чистых ясновидцев). Но никто из них не принадлежал к партийной верхушке! Итак, в нашу задачу входило создать такую систему приемов, которые были бы доступны для любого, даже совершенно неразвитого человека со средней или слабой энергетикой. Это представлялось трудным делом, но все-таки не невыполнимым.

Вскоре мне представили членов нашей группы — Алексея Грыщака, невысокого лысеющего человека, отличавшегося уравновешенным нравом и великолепными телепатическими способностями, и Сергея Десменцова, высоченного украинца с лучшими в Союзе показателями по ясновидению и многообещающего экстрасенса-силовика. Таким образом, нас было четверо — я, Петр Келдоровский, Алексей Грыщак и Сергей Десменцов. Я хочу, чтобы вы запомнили имена этих людей, потому что они были первыми. Они создали систему ДЭИР — систему Дальнейшего Энергоинформационного развития. Запомните их.

Я не буду утомлять вас описанием всех событий, которые происходили с нами в период разработки проекта. Приезжали и уезжали проверяющие чины. Проводились долгие исследования и изучались тысячи возможностей. Система постепенно приобретала законченный вид. Но не все то, что у нас получалось, подлежало полной демонстрации представителям заказчика.

Мы вынуждены были все проверять на самих себе. Для того чтобы процедуры управления стали действенными, человек должен усилить собственную энергетику. Но этого не добиться, если не отключить ее раз и навсегда от посторонних управляющих влияний — то есть стать неуправляемым со стороны. Мы прошли через это и только потом поняли, что сделали политически весьма опасный шаг, ибо неуправляемым в нашем обществе не место.

Чтобы все происходило как запланировано, нужно было застраховаться от противоречивых импульсов подсознания, — и мы разработали системы размещения внутри себя программ на здоровье и удачу.

Полностью в соответствии с требованиями заказчика мы создали систему управления посторонними людьми, которая мгновенно становилась неотъемлемой частью навыков обучающегося.

Программу можно было уже сдавать, но мы медлили, понимая, что это было бы равносильно самоубийству, — мы уже опередили в собственном развитии заказчика, и, что хуже всего, это сразу же стало бы очевидно для любого обучающегося управлению (тогда мы еще не придумали название ДЭИР).

По инициативе Келдоровского мы ввели в проект элементы, связанные с продлением жизни и сохранением здоровья. Нами двигало просто стремление к совершенству — ведь вопросы поддержания здоровья при умении управлять собственной энергетикой настолько элементарны, что никто из посвященных не озабочен этими проблемами всерьез! Но мы ориентировались на людей неподготовленных, которые придут после нас.

Мы разработали и исследовали систему подъема личного магнетизма — харизмы, заставляющей обычных людей стремиться к подчинению. Келдоровский с Десменцовым отдельно разработали систему повышения энергетики души и применения веры как инструмента для управления — не людьми, а явлениями окружающего мира. Когда к ним присоединился Грыщак, они в совершенстве освоили приемы жизни после смерти.

Таким образом, проект существовал уже в расширенном виде — его развитие пошло совсем не тем путем, который был определен заказчиком. В 1988 году система ДЭИР окончательно оформилась в том виде, в котором мы ее вам представляем. Между тем политическая ситуация в стране менялась день ото дня. Один за другим ушли в мир иной Брежнев, Андропов, Черненко... Пришел Горбачев, и была объявлена перестройка. Власть слабела на глазах, и мы, не чувствуя более опасности для себя, в 1989 году объявили о завершении своей работы.

Приемка проекта прошла довольно прохладно, но в том же году мы провели курс обучения с некоторыми довольно известными людьми, которые и сейчас часто мелькают на экранах телевизоров. Гриф секретности с проекта был снят, и к обучающимся присоединились посторонние люди. Интересно, что все они ограничились прохождением только собственно курса управления. Ни один не согласился на полное обучение.

Потом, в 1992 году, наступило затишье. Келдоровский и я подали рапорты об увольнении. Тут и начались наши несчастья. Я первым распознал, что мы оказались под прицелом психотронного оружия, примененного с дьявольской изощренностью и огромной поражающей силой. Петр погиб от сердечного приступа, а Алексея Грыщака в 1994 году свела в могилу опухоль. Но уволиться нам все же дали. Помогли хорошо освоенные нами приемы защиты, позволившие выдержать то, чего не мог бы вынести ни один неподготовленный человек. Сергей Десменцов, воспользовавшись неразберихой и войнами на территории бывшего Советского Союза, смог уехать в Америку... А я остался, потому что не могу жить не в родной стране. Но с людьми я больше почти не встречаюсь.

Кроме того, передо мной стоит еще одна задача. Однажды, когда мы осознали всю глубину разработанной нами системы ДЭИР и поняли, что эти знания слишком важны, чтобы их потерять, мы обменялись доверенностями, позволяющими любому из нас действовать от лица остальных. Мы не могли позволить обретенным знаниям, способным дать надежду всему человечеству, умереть вместе с нами.

Я, Дмитрий Верищагин, передаю эту рукопись для издания моему доверенному лицу, соавтору и ученику Кириллу Титову. Я действую от своего лица и от лица моих коллег, первооткрывателей системы ДЭИР — Петра Келдоровского, Алексея Грыщака и Сергея Десменцова. Те, кто станут нашими учениками, получат надежду. Они освободятся и обретут здоровье. Они будут жить дольше обычных людей, и им будет сопутствовать удача. Они смогут то, что недоступно обычному человеку.

Метки и символики воздействия

Любая запись в природе является меткой или символом (при отсутствие меток и символов воздействия нет) того или иного назначения. Обладая резонансом, выделяющимся из общего фона, она привлекает подобную информацию и окружает себя подобными разнотипными зонами.

Каждая из этих зон имеет такой же или слабо отличающийся резонанс по сумме информаций. Сумма информаций может быть собрана как мозаика, у которой совпадает резонанс и поля форм, или резонанс и суть, или резонанс и вес информационной зоны.

Опасность в том, что сумма информации может быть составлена из любой информационной сути, как то: подобные суммарные спектры с резонансом крови и лимфы, но с составом соды, воды, урановой воды, гниения овощей, слизи и хозяйственного мыла. Эта информация в сумме может дать резонанс крови II группы Rh+.

Такие составы сплошь и рядом встречаются в крови и лимфы людей. Кому надо было совершать эту подмену, не очень понятно?! По всей видимости, это очень веселые, без тени этикета и духа, очень свободные от совести и чести люди, ничем не заполненные, кроме бытовухи и вседозволенности. От таких «шуток» погибло около 18 млн человек.

Методика выявления смесей такая же, как и в статье "ВОЛЯ" (www.borda.ru/re.pl?planar...25-000-0-0-0-1055376079-0). Поход во времени назад и выявления «шутников», отправка их, до встречи с вашей информацией, домой и введение центра жидкости тела в «ЗАКОН».

©Maxim, 2003.

Связь полей информаций других плотных измерений с постоянным полевым символом человека (статья "Лимфа") биологической структуры Земли ведет к перестройке постоянных полей информации внутренних структур полей потоков в теле (Влияние информации жителей других плотных измерений на потоки энергии в теле человека).

Обратная связь с потоками образов протосхемы разрушается, и, человек в протоках лимфы имеет поля структурированных простых схем, замещающих его родное информационное поле. Будем называть его донором.

Вследствие этого замещения донор приобретает постоянное снабжение чем – то другим, не своим потоком, а светом распадов каких - то структур, требующих подпитки. Получается система обмена между полями донора и ловцом информации этих потоков. Его назовем акцептором. Позже образуется структурированная схема зависимости от полей информации акцептора в другом измерении.

Как следствие этой зависимости изменяется поле тела. Могут появиться свободные отрицательные светы (притягивающие на минус), ходящие по телу в поисках зон, подходящих для снабжения акцептора.

В результате такого обмена донор может приобрести следующие болезни: Рак, ожирение, шизофрения (пребывание в другом измерении слуховой зоной мозга). Также психические поля норм разрушаются и подменяются чужими (изменение личности, необоснованные страхи, мании).

В принципе, все психические заболевания можно отнести к этой схеме воздействия. Уменьшение роста (изменение суставов, горбатость, сдавливание скелетной структуры), дисбаланс органики, все типы анемий, заболевания крови иммунного характера, нарушение слуха, слепота.

Генетические болезни связаны с захватом схемы «выживания в природе чужого солнца» (статьи «Иерархия Солнц Космического Разума», «Лимфа», «Клеточное вещество». Автор Dukh.) Болезни «без диагноза», внезапные заболевания, страхи и попытки самоубийства тоже входят в этот список.

Если рассматривать структуру образа памяти человека, то ясно, что, пройдя катаклизм, т.е. сожжение во взрыве солнца, и, выжив своей основой в космическом пространстве, иметь какие – либо ненормы наша память не может. Проще говоря, мы не должны болеть совсем. Только чья – то злая воля и зоны снабжения людей в других измерениях могут отобрать наше личное «Я» без сожаления.

Как что – то подобное происходит, надо немедленно искать специалиста, для того, чтобы эту информацию убрать. Чем больше людей обращает на эти ненормы внимание, тем чище информационная зона жизни Земли.

Если нет таких специалистов рядом, читайте лекции на этом сайте. Вы сами справитесь с этой бедой. Если что – то не получается, напишите. С уважением, Школа IRCNS.